В    н о м е р е:

А. Разбойников — Я рисую бабочек. Послесловие докт. биол. наук В. Танасийчука ...... 106

На обложке:

1-я стр.— Летящие бражники. Рис. А. Разбойников а. (См. стр. 106.)

На вкладках:

5-я стр.— В честь богини Ириды. Рис. А. Разбойникова. (См. стр. 106).

В честь богини Ириды

(См. стр. 106)

И цветок, и бабокна, изображенные навкладке, названы ирисами — в честь древнегреческой богини радуги — Ириды. Латинское название бабочки Apatura iris, русские — переливница ивовая, или радужница большая. Ее в общем-то бурые крылья вдруг могут заиграть голубоватыми, синими или фиолетовыми блестками — это солнечные лучи преломляются в чешуйках-призмочках на крыльях.

Переливницы не питаются нектаром цветков, они охотно пьют воду на сырой земле, привлекает их и сок, вытекающий из пораженных деревьев.

• Лицом к лицу с природой

Я рисую бабочек

А. Разбойников
[г. Челябинск]

[См. 1-ю стр. обложки и 5-ю стр. цветной вкладки]

Все началось у меня со старого альбомчика. В нем среди многих рисунков, чаще всего сворованных из Веселых картинок, была изображена и бабочка цветными карандашами. Было мне 3 года. Заинтересовался насекомыми в детском садике. Когда другие ребята играли между собой на площадке в песочнице, я частенько ускользал в уголок, где было много кустарников и деревьев. Это место привлекало меня своей зеленой таинственностью. Здесь ползали муравьи, а над цветками летали пчелы, осы, шмели, бабочки...

Однажды был напуган непонятным большим и толстым страшноватым существом с острым рогом, довольно быстро переваливающимся через травинки и камешки, но... тут нас позвали в группу. Лишь много позже я узнал, что это гусеница бабочки-бражника.

Третий — лишний.

Весенняя пара.

Неведомый мир насекомых привлекал меня всегда, но с особой силой интерес к нему возобновился где-то после четвертого класса, когда я летом гостил у бабушки в деревне и бегал в одиночестве по лугам и лесным полянам. Вот где было изобилие всевозможных трав и цветков и, конечно, бесконечное разнообразие всевозможных насекомых, а особенно ярчайших, прямо-таки невероятных бабочек.

Тогда и сачка-то я не имел, но было желание рассмотреть их поближе. Поймав несколько этих прекрасных созданий, я вернулся домой, достал альбом и набор акварели и рисовал, рисовал... Тогда же впервые пронаблюдал поразительное явление — рождение бабочки-крапивницы из куколки.

В 14 лет, то есть в 1975 году, я стал вести дневник, в котором отмечал и графики вылета. Тогда же, нарисовал с натуры 60 открыток с бабочками. В это время учился в двух школах: общеобразовательной и художественной, поэтому мог уже изображать насекомых более достоверно, прорисовывая все в деталях.

А на нашем садовом участке да и в ближайших березовых лесочках с большими полянами тоже было много интересного. Каждый раз, когда я обнаруживал там неизвестных мне (или известных лишь по картинкам в моей тогда скудной библиотечке) насекомых, то испытывал при этом такую радость, как будто был первооткрывателем. Если сам не мог определить вид, то зарисовыввл его и отправлял в редакцию Юного натуралиста, откуда мне отвечали как называется та или Дом родной — дерево. иная бабочка. 14 лет подряд выписывал этот журнал, благодаря ему лучше узнал жизнь животных и растений.

Дом родной — дерево.

Утренняя роса.

Видимо, одной из главных причин интереса к насекомым была моя некоторая замкнутость характера: любил находиться один, причем не просто так, а для дела, например, для рисования или же созерцания окружающей природы.

В последние годы вокруг садов стали усиленно выкашиваться травы, даже на маленьких полянках в березовых лесочках. Конечно, гусеницы, развивающиеся на этих травах, погибали, природа скудела на глазах.

Желая как-то соединить все раздробленные, известные мне сведения о бабочках из разных источников, я взялся за рукописную самодельную, с акварельными рисунками книгу, которую назвал Бабочки Челябинской области. За четыре года работы над ней было нарисовано сто страниц, и еще столько осталось не сделанными. Причина? Их много. Во-первых, большая трудоемкость, во-вторых, нужны постоянные исправления и добавления по мере накопления знаний о них, а исправлять сделанное уже невозможно. Да и некоторые рисунки неудачны. Особенно это стало ясно после того, как я побывал в Новосибирске. Впрочем, начну сначала.

Прочитал как-то в журнале Уральский следопыт статью о художнике-энтомологе Викторе Степановиче Гребенникове. Там же были помещены его работы. Меня они так взволновали, что я на свой страх и риск махнул в Новосибирск в зимние каникулы. Узнал адрес, но все же пришлось две ночи провести на вокзале, так как не было мест в гостиницах. Наконец, попал по адресу. Показал Виктору Степановичу свои работы. На следующий день посетил кабинет-музей, созданный его руками. Повсюду на стенах висели большие акварельные работы с изображением удивительно красивых насекомых. Очень мелких насекомых художник с помощью микроскопа превратил на бумаге в гигантов и стало видно, что каждое из них имеет свой характер, строение, позу, цвет. Кроме картин, там были удивительные стерео-блоки с изображением объемных насекомых. (См. Наука и жизнь № 7, 1976 г.) Это настолько потрясло меня, что дома я тоже использовал все его технологии изображения.

Гребенников дал мне адрес Юрия Павловича Коршунова, крупного специалиста по дневным бабочкам. Говоря по-научному — по булавоусым чешуекрылым. У Коршунова целый день знакомился с его богатой библиотекой о природе, особенно о бабочках. Потом я переписывался с ним и сделал для его работ более 130 рисунков бабочек, гусениц, куколок и яиц. Через год снова побывал в Новосибирске на съезде энтомологов с выставкой своих работ. Были здесь и две мои книжки: Бабочки Челябинской области и Любознательная Зорька. Тут же кандидат биологических наук Шиленков из Иркутска заказал мне рисунки для определителя жуков-жужелиц.

А сейчас о книжке Любознательная Зорька. Эту небольшую сказку для детей, всего 17 страниц, я придумал в 1984 году, проиллюстрировал. Уж очень хотелось, чтобы дети знали названия бабочек и узнавали их в природе по этим рисункам. Книжка эта о жизни бабочек, об их приключениях. Главное действующее лицо — бабочка Зорька, захотевшая полетать летом, чтобы увидеть других незнакомых ей бабочек.

Дождь начинается.

В 1985 году возил свою выставку работ на ежегодное совещание энтомологов Урала в Свердловск, в Институт экологии растений и животных Уральского научного центра. Весной стал членом Всесоюзного энтомологического общества. А на следующий год (1986) в Челябинске прошло 2 выставки. Каждый год принимаю участие в различных выставках.

Художественная школа, художественное училище, фабрика Художественных изделий, где я сейчас работаю, постоянно подталкивали меня к новым замыслам. Теперь уже в изображении насекомых я предпочитаю давать им необычный ракурс, необычную среду, освещение или позу, стараясь передать свои впечатления от виденного в природе и некоторый художественный опыт.

Труднее всего разглядеть как раз то, что находится у вас перед глазами. Эти слова Гете очень верны. Ведь действительно мало кто внимательно присматривается к окружающей природе и потому не замечает насекомых. Попробуйте присмотреться! И тогда вы сможете увидеть иа утренней летней лесной поляне сверкающую бриллиантами росу и просыпающихся насекомых: бабочек, жуков, кузнечиков. Для меня этот мир с детства стал настолько близок, что сейчас могу рисовать по памяти и по представлению многие виды бабочек и других насекомых в природе, знаю их названия не только по-русски, но и по-латыни. Можно было бы знать и больше, да жаль, что не пришлось подучиться. Зато, очень помогают мне дневники, где записываю все, что меня интересует. Они дают толчок для творческих работ.

Например, путешествуя по Туркмении у подножия Копетдага, мы с товарищем разбили палатку недалеко от мутной речушки и находили необычных насекомых. В один апрельский вечер я отошел от палатки и услышал вдруг слабое трепетание. Приглядевшись, увидел, что в траве шевелится ночная бабочка — бражник Прозерпина. Она только что вывелась из куколки и теперь поднималась вверх по стебельку, вибрируя крылышками: на конце стебелька светилась яркая росинка. Это было так неожиданно красиво, что я, приехав домой, нарисовал тушью картинку, которую назвал Триумф жизни. Еще пример, правда, более грустный. Когда на Дальнем Востоке в районе Хабаровска у обочины дороги я увидел сбитую машиной бабочку махаона Маака, совершенно свежую и опрокинутую на спинку с распростертыми крыльями. Дома нарисовал картину с подобным сюжетом и назвал ее И это — одна из многих....

Триумф жизни — графический лист, выполненный черной тушью, тонким пером. Именно в такой технике делаю большинство работ, есть и смешанная техника. Сначала размешивается масляная краска с бензином с водой в широкой мелкой посудине и на поверхность этой смеси кладется и тут же вынимается лист чистой бумаги, на котором остаются цветные хаотичные разводы. Потом лист сохнет, и на нем уже вручную гуашью и акварелью дорисовывается картина. Сложность этой техники состоит в том, что каждое абстрактное пятно на листе нужно превратить во что-либо подходящее для данной работы. Есть также работы, сделанные цветными карандашами; в основном это иллюстрации к японской традиционной поэзии Хайку (трехстишия). Вообще иллюстрации к Хайку делаю во всех трех перечисленных техниках. Уж очень они интересны: отражают различные впечатления, наблюдения, тонкие оттенки чувств, а также глубокие знания о природе. Мне кажется, что это важно особенно для людей, живущих в больших городах и видящих мало, очень мало настоящей природы.

В сентябре прошлого года больше тысячи ученых, изучающих насекомых, собрались в Ленинграде на юбилейный, десятый съезд Всесоюзного энтомологического общества. Заседания съезда проходили и у нас в Зоологическом институте Академии наук, и в Университете, и в Лесотехнической академии, и в Пушкине, в Институте защиты растений. Поэтому перед каждым заседанием все участники съезда в зависимости от расстояния и собственного характера куда-то неслись или неторопливо шествовали. Не был исключением и я. Пробегая через хоры Зоологического музея, я даже не заметил, что там что-то происходит. Но у себя на столе я обнаружил три записки, в которых коллеги сообщали, что мне нужно обязательно посмотреть какого-то Разбойникова. Пока я ломал голову, кто бы это мог быть и зачем его надо смотреть, зазвонил телефон.—Ты еще не видел Разбойникова! — А почему я должен его видеть! — Выставка на хорах! — и комментарии по поводу моей ненаблюдательности. Я пошел на хоры, там толпились люди, а на стенах было развешано несколько десятков рисунков.

В глаза бросилось пестрое многоцветье бабочек, и это были не суховатые книжные иллюстрации, а живые существа в живой природе. Абсолютно реалистичные, но и чуточку сказочные, они по тонкости и точности напоминали манеру Марии Сибиллы Мериан, замечательной художницы и ученой семнадцатого столетия; в причудливых изгибах крыльев, трав и цветков было нечто от декоративности Мира Искусства. И все-таки это была совершенно оригинальная, непохожая на других художников-анималистов манера, а сами рисунки были наполнены жизнью и мыслью. Совсем уж было удивительно, что многие из них оказались иллюстрациями к мудрым и задумчивым трехстишиям старинного японского поэта.

Не все рисунки были многоцветными, целый цикл был выполнен тончайшим тушевым штрихом, порой подцвеченным серебром — и всюду были бабочки, то весело вьющиеся в листве, то гибнущие в вихре ветра из-под колес автомашины. Некоторые рисунки были полны юмора; особенно хороша сценка, на которой к двум занятым друг другом бабочкам подбирается кот, и его морда — олицетворение кошачьей шкодливости, а луч света отражается в его глазу восьмиугольной звездой. Подпись — Третий лишний.

Все вместе это было так здорово, что я стал разыскивать автора. Он сидел в углу зала — худенький, застенчивый и очень юный на вид, и показывал столпившимся энтомологам свои рисованные, рукописные книги. Одна была серьезной — Бабочки Челябинской области, другая детская, о приключениях бабочки Любознательная Зорька.

Он рассказал, что ему двадцать восемь лет, работает художником на фабрике, что выставка эта уже несколько дней висела в дальнем конце хоров, где ее никто не замечал, и только сегодня ему посоветовали развесить ее ближе, где проходят люди, а завтра он уже должен уезжать. Участвовал в нескольких выставках. Нет, в энтомологии он только любитель, бабочек держит дома, выводит их из гусениц и куколок. Нет, нигде не печатали...

Тем временем лежащая рядом книга отзывов заполнялась выражениями восторга и восклицательными знаками. Назавтра он уехал. Иногда я получаю от него письма, в них — удивление тем, что его бабочки нравятся так многим людям. Выставка в Челябинске была продлена; имела ли успех — не пишет. Он не похож на тех художников, для которых реклама — главный движитель творчества. Он просто очень любит то, что рисует. Удачи Вам, Саша!

Доктор биологических наук

В. Танасийчук (Зоологический

институт АН СССР, г. Ленинград).