Почем летающие тарелки?.. или в чьих руках судьбы науки и культуры. В.С. Гребенников. Советская Сибирь (Новосибирск), 16.01.1993, №9 (21866), с.5

Бизнес на грани фантастики

Почем летающие тарелки?..

или В чьих руках судьбы науки и культуры

Драматическая история организованных В. С. Гребенниковым первых на территории бывшего СССР заповедников энтомофауны, трудные будни созданного этим естествоиспытателем единственного в своем роде экологического музея под Новосибирском; подсказанные миром насекомых потрясающие изобретения и открытия, главные из которых — новые способы объемного изображения, устройство для замедления течения времени, гравитоплан индивидуального пользования — это и многое другое вошло в книгу Мой Мир, которая подготовлена к печати, но никак не выйдет в свет.

Но книга не только об этом. И о многом другом болит душа Виктора Степановича Гребенникова.

18 октября по программе НТН было дано примерно такое мое объявление: Генератор полтергейстов, сотовый обезболиватель, индикатор телекинеза — в обмен на спонсорство в издании подготовленной к печати книги. Телефон: 48-42-45.

На следующий день ко мне пожаловала целая делегация: два экстрасенса (один — международного класса, имеет, как он убежден, связь с Космосом, то есть Высшими Цивилизациями, бывает внутри летающих тарелок, умеет в любой момент вызвать НЛО и землетрясения, снимает последствия полтергейстов). Трое — крупные миллионеры, могущие стать спонсорами любого Чуда, лишь за созерцание которого, но в тот момент и в том месте, где они пожелают, готовы отвалить рублями или валютой практически любые суммы, в зависимости от их оценки Чуда.

Были они у нас долго. Музей экологии и охраны окружающей среды с его уникальными разделами Стерео-живопись, Степь реликтовая их не заинтересовали. Лишь стенд Редкие и малоизученные природные явления вызвал интерес. Гости лично убедились в сильных эманациях, исходящих из ряда демонстрируемых тут устройств: сотового обезболивателя, Хронального дикобраза Гребенникова (название дано белорусским физиком А. Вейником), ячеистых гнезд насекомых. Индикатор прибора для демонстрации телекинеза убегал, как всегда, под воздействием излучений рук и мертвых сотовых композиций на десятки градусов. Будущие спонсоры видели и трогали устройство для производства полтергейстов, которое прошлой весной наделало немало бед в нашем музее, на трассе опыта, и искорежило другое такое же устройство, находившееся за многие сотни километров.

Что меня вынудило дать подобное объявление и добрых полдня метать бисер перед толстосумами и тарелочниками? Из-за непомерно возросших цен на бумагу и типографские расходы оказалось под срывом издание моей новой книги, предназначенной в основном детям, ибо в них, в детях, — и только в них! — я вижу будущее своей страны. Я более года веду группу раннего эколого-эстетического воспитания, а теперь согласился на еще один хомут — уроки экологии второклашкам здешней гимназии. Расчет мой прост: через 10—15 лет эти люди будут либо рачительными хозяева ми планеты и ее охранителями, гуманными друг к другу и ко всему Живому, либо хапугами-рвачами и чикатило-подобными садистами, чему их учит то же ТВ.

Но вернемся к нашей делегации. Все они — с высшим образованием, высокомерно-серьезного вида. Двое оказались знатоками книгоиздательского дела и изрекли: вы, мол, автор никому не известный, а без имени книгу вам не издать. Привели пример какого-то спортсмена, который сначала удивил мир своим чудо-рекордом, а уж потом пошел огребать гонорары за свои бестселлеры. Вот за какое-то эдакое чудо они готовы заплатить и даже такому безвестному автору, как Гребенников (семь моих предыдущих популярных книг и полторы сотни научных работ не были даже удостоены взглядом, а недавно вышедший в Томске толстенный труд о природе тех самых Чудес, за которыми они приехали, не был даже полистан).

Что за чудо требовали эти господа и что я им мог предложить? Произвести в нужном направлении на заданном расстоянии отверстия в стеклах (одна из разно видностей полтергейста) — нет, мол. не надо, это совсем нечудесно. Устроить световые и звуковые аномалии (фосфены сфероплазмоиды) — тоже мелко. Переместить предмет в другую пространственно - временную ситуацию, а потом возвернуть обратно — хоть и мелковато, но сгодилось бы, однако объект (предмет) должен быть лишь тот, какой захочет сам миллионер, а не из тех, что применялись мною в опытах. Время эксперимента? Тоже только по его желанию, а не когда я назначу. Увы, управлять всею Вселенной я как то еще, к стыду, не научился, и потому их условия принять не смог. Как и место проведения показательного опыта.

Мои слова, что даже простую хирургическую операцию можно делать не в любом месте, а в специально приспособленном, и в момент, назначенный хирургом, а не бухгалтером, начисляющим ему зарплату, действия не возымели.

Особенно взъярился самый молодой из бизнесменов (его даже трясло от злобы): как вы, мол, смели давать объявление, если тотчас же не передаете нам товар? За сей эпитет к моим находкам и творениям у меня дважды появлялась сильная охота выставить всю эту компанию вон. Но я набрался терпения и предложил еще раз: оставьте мне ваши фамилии, телефоны, я все же поставлю опыт по прежней его трассе, с чем потороплюсь, и тотчас яке позвоню. Но отвергли. Только, мол, по нашему заданию, и никаких наших фамилий.

Тогда я предложил сделать подобное, куда ни шло, поблизости, и позвонить, дабы они еще раз приехали: Краснообск — не за тридевять земель. Но поинтересовался: господа, я готовлю, показываю и передаю вам требуемое чудо, но позвольте тогда поинтересоваться, как вы его намерены дальше использовать? Ведь оно далеко не безопасно для людей (с этим, кстати, согласились они все, проверив, то, что показал им в музее).

— А мы его посмотрим, возьмем и уничтожим, — был ответ. После сих слов у меня возникло сомнение в честности и гуманности сделки.

Затем гости заявили, что попусту потратили несколько часов своего бесценного времени, сказав, что книге моей никогда не суждено увидеть свет, и будет она, мол, валяться только в рукописи. И удалились.

Но визит прошел для меня не без пользы. Именно в тот день я окончательно убедился в полной интеллектуально-духовной убогости того класса, который наше демократическое правительство назвало и назначило правящим. Один миллионер, правда, сказал, осмотрев мои творенья: сколько ж это вы потратили труда и времени на все здесь показанное... А ведь зря.

Но на поистине чудесные творения Природы, да еще и изображенные рукою художника, у которых даже несмышленные детишки останавливаются как завороженные, — никто не глянул, или случайно пробегал взглядом.

Между тем очень опасно нарушение зрительного восприятия у людей: ведь именно оно участвует в формировании мировоззрения, а стало быть, интеллекта, науки, культуры, духовности, гуманизма. И мне стало страшно за детей и внуков тех пятерых: кто, чему и как их научит, с кого они будут брать пример, к каким идеалам стремиться? Закупив телевидение, толстосумы превратили это величайшее достижение науки во врага детей (да и взрослых); закупив всю бумагу, сделали недоступными детям хорошие книги. Что они сделают с потомками, если продадут сибирские леса, озера, поля, реки?

Может, и прав тот, не пожелавший назваться, мордастый рыжеватый и с толстенным животом миллионер (полагаю, собратья по классу его тут узнают), провозгласивший, что моя книга так и останется в рукописи, и дети ее не увидят. Но я более чем убежден: рукописи не горят, и ее увидят и дети, и взрослые лет через пятьдесят, когда обобранный, оболваненный и обманутый народ призовет к ответу этих бизнесменов. Хорошо бы этот номер газеты сохранился до тех времен!

Да, еще примета того миллионера: он подкармливает тарелочника-целителя, чьих НЛО никто ни когда не видел и не увидит. А может быть, он ему все же иногда показывает? Тогда хочется спросить: сколько ему платят? Почем летающая тарелка?

В. Гребенников.