Тайна сныть-травы. В.С. Гребенников. Омская правда, 23.02.1973

Тайна сныть—травы

Имя Виктора Степановича Гребенникова хорошо известно читателям нашей газеты. Натуралист и художник, действительный член Всесоюзного энтомологического общества, он многие годы посвящает свой досуг наблюдениям за муравьями, осами, шмелями и другими насекомыми. О результатах этих наблюдений, о тайнах удивительного мира шестиногих Виктор Степанович в свойственной ему увлекательной форме постоянно рассказывает на страницах газет и журналов, в том числе и Омской правде, в передачах радио и телевидения. Многим читателям запомнилась и его интересная, иллюстрированная отличными рисунками книга Миллион загадок, вышедшая в 1968 году в Западно-Сибирском издательстве.

Сегодня мы предлагаем вниманию читателей отрывок из новых записок энтомолога-любителя.

В наших краях (окрестностях Исилькуля) в иные летние дни раскидистые зонтики борщевика буквально истекали нектаром, особенно в тех уголках леса, где мало насекомых, и мы с дочуркой даже забавлялись тем, что поочередно прикладывались к сладким, ароматным соцветиям. А вот другие зонтичные — дягиль, морковник, сныть — хоть нектара дают вроде и меньше, но для насекомых куда привлекательней. Желая разобраться в этом получше, я набрал целый букет цветущих зонтиков разных диких растений, чтобы дома хорошенько разглядеть цветки в бинокулярный микроскоп и узнать, где и как у зонтичных образуются, хранятся и выдаются насекомым капельки сладкого угощения.

Поставил банку с букетом на стол, снял головку микроскопа со штатива, и, действуя ею, как биноклем, с руки, стал обследовать зонтики. Как всегда в таких случаях, тут же забыл о цели наблюдений... Букет превратился в дивную страну с прохладными зелеными закоулками между стеблей и листьев, с круглыми и гранеными стволами-колоннами, возносящимися вверх! Если поведешь биноклем выше по стеблю, то вдруг он разделится на несколько стволов помельче, а те, в свою очередь, дадут начало новым веткам, расположенным идеально правильным образом. А там, еще выше — цветы каких-то сказочных наземных растений, которыми всегда предстают в бинокуляре нехитрые цветочки сибирских скромных травок. Очаровательно белые, желтовато-янтарные, с нежными тычинками и толстенькими лепестками. А каждый лепесток изогнут этаким красивейшим изгибом, напоминающим стилизованные формы коринфских капителей древнегреческих храмов, только куда более изящный.

Путешествую со своим бинокуляром в этих амазонских дебрях и вдруг вижу непорядок: лепестки некоторых цветков дягиля и сныти испещрены мельчайшими коричневыми точками — не иначе это следы каких-то неряшливых и неблагодарных едоков-насекомых. Однако, что это: частички следов вроде бы как шевелятся? Интересно! Сорвал цветок, положил его на столик микроскопа, вновь установленного на штативе. И увидел... несказанно махоньких, совершенно микроскопических пиявочек, которыми был усеян цветок. Они шевелились и напоминали то рыбок, то восклицательные знаки, прикрепленные узким концом к растению. Некоторые из них покачивались, медленно и ритмично, изгибая тельце в стороны. Иногда одна пиявочка сидела на другой, в некотором роде удлиняя первую, и эта странная пирамида тоже качалась, как будто что-то искала и ловила в воздухе около цветка.

Я так и думал, что это какие-то крохотные черви, пока не увидел, применив более сильное увеличение, что тельца их явно сегментированы и снабжены головкой, в которой просвечивают острые жвалы-крючочки. Значит, мои зверушки относятся к членистоногим! Но откуда и как они попали на цветы?

И тут вспомнил: несколькими днями раньше мы с дочуркой насобирали преинтереснейших насекомых, относящихся к группе так называемых наездников, довольно крупных, горбатых, с плотным телом металлически-зеленого, почти черного цвета и чрезвычайно блестящим сияюще-черным брюшком, которое, если смотреть сверху, тонкое, а сбоку — странным образом треугольное. Наезднички были очень смирные, и мы собирали их руками, как темно-зеленые драгоценные камешки, аккуратно разложенные для нас на зонтиках сныть-травы, морковника и дягиля. И тут я отметил интересную подробность: насекомые эти восседали на еще не распустившихся бутончиках, а значит, сладкий нектар их не интересовал. А не связаны ли эти два явления: странные насекомые на зонтиках и микроскопические червячки на этих же цветах?

Проверить это оказалось нетрудным. Чистое, просмотренное растеньице морковника помещено в банку, туда же вытряхнуто несколько наездников. И вот результат: через несколько дней в бутонах — кучки овальных микроскопических яиц. Еще неделя — и яйца сделались такими же самыми пиявочками, стоящими торчком и напоминающими вопросительные и восклицательные знаки. Было ясно: это начало какой-то неведомой цепи. Пиявочки, несомненно, заняли такие позиции, чтобы прицепиться к насекомому, которое сядет на цветок, чтобы отправиться в чье-то гнездо и там продолжить (или завершить) свой цикл развития. Но в гнезде какого именно насекомого?

Они мгновенно и очень ловко перескакивали на любой движущийся у цветка предмет — кончик иглы, бумажку, пинцет, стоило лишь приблизить приманку на досягаемое расстояние. Но убедившись, что это обман, пиявкообразные личинки проявляли признаки тревоги и начинали ползать по игле или бумажке, забавно прикрепляясь к ней то головкой, то подтягиваемым к ней хвостиком.

Шли дни. Личинки явно не росли, ничем не питаясь, и все так же, рассевшись по краям уже завядших лепестков, терпеливо тянулись в пространство, слегка покачиваясь. Кого я только не сажал на цветок с пиявочками: диких пчел, лесных клопов, мух, жуков — в надежде, что угадаю хозяина. Иногда брал пинцетом отдельную ножку или усик насекомого и под микроскопом подсовывал их личинкам. Правда, некоторые из них прицеплялись к приманке и ползали по ней, но всеобщего энтузиазма я не замечал. В общем, так ничего и не добился.

Мои терпеливые зверушки отказывались от всякой еды (меда, мясного сока), они ждали таинственного Хозяина, который увез бы их куда-то для дальнейших превращений.

Пришла уже и осень, отцвели последние цветы сибирских луговин и опушек, погибли и мои невольники-наезднички, похожие на зеленоватые блестящие угольки, и их крохотные, невидимые глазом личинки. Остались лишь рисунки в моем альбоме, скупые строчки записей да неразгаданная тайна.

А недавно я все выяснил. Увы, не сам: помогли книги. Хотя разгадка была совсем рядом... Что мне мешало подсунуть моим микропитомцам вместе с мухами, клопишками и жуками муравья, тем более, что тут же, рядом с цветами зонтичных, проживали несколько муравьиных семей разных видов.

Цикл развития эвхарид (так зовутся эти наездники) оказался таким. Микроскопическая личинка-планидия, едва коснувшись тела работяги-муравья, пришедшего на растение за сладким лакомством, прицепляется к волоскам его тела, едет с ним в муравейник, а там переползает на муравьиную личинку. Тогда уж планидия превращается в обычную личинку и проникает внутрь жертвы, где и растет (иначе муравьи-няньки немедленно уничтожили бы наружного паразита). Перед смертью личинка муравья свивает себе традиционный шелковый кокон. Но из него выходит уже не муравей, а крылатая взрослая эвхарида, которая выбирается из муравейника и улетает.

Теперь мне стало понятным преимущество необычной горбатой формы тела и гладкого полированного брюшка эвхариды: такое бронированное существо выберется, конечно, целым из самого воинственного муравейника... А то, что собранные нами эвхариды были довольно крупными, означает, что сравнительно маленькой личинки рыжего пли лугового муравья для развития недостаточно и что наездники воспитаны на более объемистом пайке. Подозрение мое падает на древоточцев-здоровенных черных муравьищ, чью семью я частенько навещал на опушке. Впрочем, паразитирование эвхарид именно на этом виде муравьев — пока что не более, чем моя догадка.

Но если теперь увижу крохотных планидий на цветах сныть-травы или морковника, непременно постараюсь докопаться до самой сути явления. Беда только в том, что все опушки и поляны наших лесов стали так тщательно обкашиваться, что многие травы не успевают отцвести и обсемениться, и все реже и реже встречаешь белые и желтые ажурные зонтики с черно-зелеными драгоценными камешками — таинственными эвхаридами.

В. Гребенников.

Рис. автора.