Мир Гребенникова. В. Песков. 1997 - ogvsg

Пчела Эвцера - филигранное творение природы. Но и художник, рисуя её, не оплошал

В письме сообщает: "Жизнь прожита. Годы уже за чертою, отведенной статистикой. Пишу каракулями. Похоронил жену и сам выполз кое-как из больницы - после инсульта отнялись рука и нога. Кисть и перо все-таки не бросаю... Шлю книжку. Вы знаете, как о ней я мечтал, сколько мук ожидания испытал. Издана благодаря доброхотам неплохо. Но тираж - одна тысяча. Думал, пишу для всего мира, а продали книжку в единственном магазине Новосибирска. Гонорар - с комариный мизинец. Двенадцать экземпляров книги автору дали бесплатно. Этим богатством я должен разумно распорядиться. Одну книгу шлю вам".

Книга называется "Мой мир". На склоне лет богато одаренный природою человек и труженик, каких мало, рассказывает, чем жил, как жил, что делал, что оставляет в наследство. Пересказать коротко "Мир" невозможно. Одна из начальных глав книги имеет название "Двор". Рассказано о дворе в Симферополе, "зеленом, цветущем", где шестилетний мальчик обнаружил в травяных джунглях пчел, бабочек, муравьев, ос, жуков, ящериц. Рассказано, чтобы поведать, как много значит в человеческой жизни детство. ("Колодец, из которого черпаешь до конца дней"). Очарование обитателями трав на прогретом солнцем крымском дворе определило все помыслы, все интересы жизни теперь уже семидесятилетнего человека. Вовремя он узнал Фабра и был покорен его открытиями, всю жизнь обращался к нему, сверяя свои наблюдения насекомых, которые стали главным интересом жизни.

В отличие от домоседа-француза урожденный крымчанин повидал свет - жил в Сибири, Средней Азии, на Украине, в Воронежской области. На хлеб насущный он зарабатывал, следуя за умельцем-отцом. Вместе покрикивали на улицах: "Хозяйка, не надо ли что починить?!" Плотничали, столярничали, вставляли ведерные донышки, гнули трубы для самоваров, чинили патефоны, швейные машинки, часы. И для себя младший из Гребенниковых тоже кое-что мастерил. "Из ничего" собрал старенький велосипед, сделал телескоп для наблюдений за небом и микроскоп - разглядывать все живое, что находил в травах.

По словам Виктора Степановича, самая большая боль в жизни связана у него не с лагерем, а с годами, когда в лесном и сельском хозяйстве стали без разбору применять химикаты. "Гибли мои друзья, и я не мог им помочь". Помогать он все же пытался. Под Воронежем организовал шмелиные заповедники (сейчас все, конечно, забыто, заброшено!), в Сибири отстаивал от распашки клочки целинных степей, где в сложных взаимосвязях жило много существ, которых люди обычно даже не видят. Тут, в Сибири, с Виктором Степановичем впервые мы встретились. Сидели, глядя на шелковистые переливы степной травы, на облака, проплывавшие над островками березовых колок. Виктор Степанович решил в тот день меня угостить тем, что глазу не было видно, - помахал над травою сачком, ссыпал щепотку какого-то мусора в баночку, а когда мы вернулись в его мастерскую при институте, посадил меня около микроскопа: "Гляди..." Более часа я просидел очарованный комарами, нежными златоглазками, жуками черными и ярко-красными или как будто кованными из вороненой стали. А потом Виктор Степанович поманил меня пальцем в залу, и на бумажных листах я увидел "портреты" тех же жуков и козявок с увеличением в тысячу, в две тысячи раз.

Виктор Степанович принадлежит к числу умельцев, способных руками творить чудеса. Один из особых талантов этого современного Леонардо из Крыма - рисовать, наблюдая объект через увеличительное стекло или даже микроскоп, оставляя на бумаге изображения как бы не земных, однако реально с нами живущих, маленьких, необычайно красивых и сложных творений живой природы.

В Сибири эти работы Гребенникова я видел уже второй раз. Первая встреча с ними была в Москве, на выставке. Я писал о ней и сейчас с небольшим сокращением повторюсь, ибо первые впечатления самые сильные. МОСКВУ чем удивишь? "Джоконда", сокровища египетских усыпальниц, Рерих... А может ли взволновать искушенного москвича маленькая выставка никому не известного творца из мало кому известного Исилькуля (Омская область)? Может! Не меньше десятка звонков и писем: "Ты уже видел?" Это голоса ученых, художников и просто людей любознательных.

Самого художника на выставке я не застал. Он погостил сколько мог и отбыл в свой Исилькуль.

Теперь и я присоединяю свой голос к тем, кого покорила работа мастера из Сибири: самобытный талант, редкое трудолюбие, новизна (почти открытие!) мира, в который он приглашает нас заглянуть. Вполне соглашаешься с писателем Пермяком, который оставил на выставке отзыв: "Второго такого мастера нет".

Гребенников Виктор Степанович рисует насекомых. Сказать точнее, изображает, ибо служат ему не только бумага, краски и тушь, но также металл, стекло и пластические вещества. Не спешите разочароваться - вот, мол, невидаль, насекомые. Не спешите. Вначале признаем: мир этот, снующий в щелях и в траве под ногами, мы знаем плохо. Между тем насекомые - древнейшая форма жизни. Родословная человечества не идет ни в какое сравнение с временем обитания на Земле многоликих козявок. Они хорошо приспособлены к жизни. Любая, правда, погибнет под каблуком, но в массе они поразительно жизнестойки. Среди них есть наши враги и наши друзья. И важно отметить: не с крупными животными человек делит сегодня растительные богатства планеты (основу всех цепей жизни), а с насекомыми.

Посмотрим и с другой стороны на козявок. Муравей тянет ношу, во много раз превосходящую его собственный вес. Пчела по особому танцу своей подруги узнает, в каком направлении и как долго надо лететь за кормом. Одна из бабочек, влекомая зовом любви, без ошибки находит себе подобное существо на расстоянии нескольких километров. Загадок за прочным замком у природы еще немало. И большую часть из них хранят насекомые. Положите под стекло микроскопа обычную муху, и любая из созданных человеком машин не покажется слишком сложной в сравнении с крошечным агрегатом живой природы.

И, наконец, красота... С малого возраста ее олицетворяют цветок и бабочка. А все ли знают: цветы на Земле существуют лишь потому, что есть насекомые. Это для них, переносчиков пыльцы, растительный мир так щедро расходует краски и запахи. Красотой природа не обидела и самих насекомых. Приглядитесь к шмелю, к сидящим на солнцепеке солдатикам, к божьей коровке, ползущей по вашей ладони... Ни на что другое в живом мире не потрачено столько изящества, выдумки, красоты, и нигде в другом месте творец-природа не была так сдержанно-экономна - шедевр творенья без микроскопа или хотя бы без лупы как следует не рассмотришь.

Вернемся, однако, к выставке. Когда проходишь мимо больших листов с "портретами" ос, муравьев, бронзовок, жука-рогачика и всякой другой мелкоты, испытываешь чувства открытия. С чем бы сравнить это чувство?.. Сравним с наблюдением самолета. Много раз вы видели проплывающий в небе маленький белый крестик, а однажды оказались рядом с летательным аппаратом и поразились его размерам, подробностям устройства. Вот так же смотришь на какую-нибудь осу, преподнесенную тебе на листе, в размерах козленка, с передачей всего, что увидел очарованный мастер в стеклышко микроскопа.

Счастливое сочетание многих способностей видим мы в этом умельце. Мир насекомых он знает и любит с такой же страстью и преданностью, какими прославился Фабр. Отменное чувство формы, света и цвета, способность точно схватить движенье - это художник. Но это не все. Недавно газеты писали об одном из умельцев - "сделал тоннель из волоса и поместил в него поезд из невидимых глазу вагонов". И эту работу мог бы проделать Гребенников! Таков многогранный талант сибирского самородка. Можно представить, как он часами сидит, склонившись над микроскопом, и переносит на белый лист скрытую от обычного взгляда тайну.

Скрупулезное следование натуре, однако, не делает его работы только высокого класса учебным пособием. Они радуют глаз, волнуют, будоражат воображение. Это искусство. Возможно, даже какое-то новое слово в искусстве.

Собранные вместе работы Гребенникова называются так: "Графика, живопись, скульптура, новая изобразительная техника". Заинтересованный человек тут может увидеть, как мастер заставил сверкать металлом акварельные краски, декоратора остановят мотивы живой природы на изразцах, чеканщика - кованый панцирь жука. Есть чему поучиться тут иллюстратору книг, оформителю выставок, создателям разного рода учебных пособий. На съезде энтомологов в Ленинграде крупнейшие ученые страны публично благодарили Гребенникова за заслуги в науке и пропаганду научных знаний. Эта высокая похвала выпала человеку с "десятилеткой" официального образования. Не часто такое бывает в жизни. Впрочем, Мичурин, Фабр, Эдисон, Максим Горький тоже ведь самоучки...

И вот передо мной книга, о которой Виктор Степанович мечтал как об итоге жизни. Кое в чем выставочным листам она проигрывает - типографские краски не в состоянии передать сияющую магию красок Гребенникова, и нет тут эффекта ошеломляющих контрастом размеров, бабочка величиною с бабочку - привычна. Зато книга в отличие от выставочных листов дает возможность проследить путь исследователя, художника, педагога, создателя музеев и маленьких заповедников. При горько малом тираже книги все же порадуемся: "Мой мир" - это яркий рассказ об интересной, не бестолково прожитой жизни, жизни не рядовой, жизни замечательного человека.