Увидят ли это новосибирцы? Г. Семаков. Советская Сибирь, №117, 27.06.1998, с.8 - ogvsg

Я неоднократно убеждался в его действии на организм; "индикатор телекинеза" и сейчас без сбоев работает в музее Гребенникова в Краснообске. А более всего меня интересовал то ли фантастический, то ли всамделишный "гравитоплан", столь реально описанный несколько лет назад в журнале "Техника - молодежи". Оказалось, это сокращенная глава из обильно и документально иллюстрированной книги Гребенникова "Мой мир", только что вышедшей в издательстве "Советская Сибирь".

Я еще раз решил посетить автора - не столь повидаться с его "портретами" насекомых, стереоскопической живописью, сферорамой "Реликтовая лесостепь" и прочими художествами, как посмотреть его технические находки. Приехал к нему в Краснообск, в Институт земледелия и химизации, где все это находится. И сразу за порогом остановился, пораженный: почти все фойе института занимала выставка: "В. Гребенников. Новая графика".

Поначалу не поверил своим глазам. Гребенников - убежденный материалист и реалист - выдал большую серию совсем не гребенниковских крупных графических листов, с тончайшей проработкой деталей, странных, то философско-аллегорических, то почти мистических, то полуфантастических, то космических, да таких, что я добрый час не мог оторваться от них, пересматривая эти чудо-листы по нескольку раз.

Экспозиция начинается серией "Музыкальная графика". Насколько я знаю, подобного не было: в сложнейших переплетениях тончайших линий, ритмически построенных узоров и пятен действительно зазвучали - не найду иного слова - шедевры Шопена, Моцарта, Дебюсси. Завораживают листы Гребенникова "собственного сочинения": "Прелюдия", "Музыкальный квадрат", "Арпеджио".

А дальше разместились невиданностранные символы, фантазии, аллегории, философизмы, выполненные простой шариковой ручкой, но наполненные искренним гуманизмом, великой тревогой о судьбах человечества, его интеллекта, о бедах нашей многострадальной Родины, ее природы, всей нашей планеты - сложные, с массой деталей, и совершенно реалистические, и какие-то "сновиденческие", не сразу понятные, но сразу берущие за сердце, а потом уж за разум…

Лист "Две Луны". На глубоко-черном ночном небе совсем рядом с Землей сблизились два огромных светила, и видишь, что через считанные минуты произойдет страшное. А внизу, на земле, мирно светятся окна домов и домишек с ничего не подозревающими людьми, которым недосуг выйти и глянуть на небо - сейчас им не до того…

О многих композициях, с их сложнейшими аллегориями и образами, узорами и метафоризмами, автор говорит так: "Ничего я не придумывал, а когда лежал в больнице с инсультом, и почти вышла из строя правая, рабочая, рука, я ее тренировал, больше ни о чем не думая, подрисовывал одну фигуру к другой безо всякого смысла, словно этой моей немеющей рукой водил "кто-то", и что-то получалось помимо моей воли, хотя ни во что сверхъестественное я не верю".

Лист "Восход Сириуса" в отличие от "Двух Лун", наоборот, выполнен с большим знанием неба - Виктор Степанович ведь еще и астроном; от картины веет покоем и торжественностью. На берегу ночного озера сидит девушка, озаренная звездами. Она заворожена небесной картиной: ведь взошла самая яркая звезда земного неба - Сириус, ослепительный, лучистый; выше и правее сияет красивейшее созвездие - геометрически правильный Орион; к зениту тянется миллионно-звездный Млечный Путь - наша Галактика. Мастерски переданы отражения звезд в воде, и ничто не предвещает небесных или земных катаклизмов.

"Черное Солнце", наоборот, трагически-динамичная картина. В бурном море бешено вращается воронка водоворота, вокруг -громадные неистовые волны, а из водоворота- кисть руки какого-то несчастного, похоже, последнего из многих…

Столь же жуток лист "Смерчи в Омской области", нарисованные автором почти с натуры, по памяти.

И как контраст два реалистических листа детальнейшим образом изображающих одну из давно ушедших в прошлое сибирских деревенских землянок сороковых годов: с дерновой крышей, огородиком, ивовым плетнем, девушкой, достающей воду из колодца с помощью веревки, намотанной на ворот - круглое бревно с ручкой; образно передан порыв сильного степного ветра. Три ступеньки вглубь - земляной пол, домотканые половики, иконы, комод, пирамида подушек на кровати, кругом рукодельные кружева, чистота и уют. В солнечных лучах, ярко льющихся сквозь крохотное оконце с геранью, у зеркала прихорашивается та же девушка, обнажившись перед переодеванием; плита с варевом, дровишки, сверху - полати с малышами, а на самом первом плане, у бочки с соленьем, - костыли, означающие… великое счастье: отец вернулся с фронта хоть безногим, но живым! Тихой, мудрой ностальгией веет от этого "деревенского" произведения.

Но больше всего в экспозиции рисунков иного рода, в которых как-то по-мудрому "зашифрованы" аллегории, символы, предвидения, космизмы.

Потрясает лист "Записка". Огромный, до горизонта, сталинско-бериевский лагерь с вышками, прожекторами (дело происходит ночью), многорядной "колючкой" над высоким глухим забором. А на первом плане - заточенная в лагерь прекрасная молодая… русалка читает записку, переданную ей с воли. Напомню, что 20-летний Гребенников был приговорен в 1947 году к 20 годам таких вот лагерей, тоже за "графику" - рисовал хлебные карточки с голодухи; кстати, льготами репрессированных до сих пор не пользовался - уголовник…

Видимо, лагерщина крепко засела в душе 71-летнего творца. В этом я убедился, когда он, боязливо озираясь, показал мне "с руки" еще несколько графических листов, за которые, мол, могут запретить его выставку и сурово наказать. Дорогой Виктор Степанович, как ни бесправна наша жизнь, но давно нет уже ни цензур, ни "первых отделов", ни бдительных "лито", ни соцреалистических худсоветов, наоборот, прилавки и телеэкраны заполнены днем и ночью омерзительной порнухой. Но и за уже выставленную графику автор побаивается: а вдруг нагрянет какая "комиссия" и заподозрит его в формализме, иррационализме, ницшеанстве, фрейдизме, символизме и прочих "измах". Зря он так: эта коллекция - проявление высочайшего гуманизма, поистине космического интеллекта, понятного, конечно, далеко не всем, даже иным "остепененным" ценителям.

Перечислю лишь названия некоторых "тайных" его листов: "Девушка с мутантом", "Наяда и спрут", "В единении с природой", "Судьба музы". Самая потрясающая его картина - "Казнь Богини Света". Попросите автора, может, и вам покажет?

"Новогребенниковская" серия заслуживает издания в виде альбома, сравнительно недорогого: только черно-белые шедевры. Меценаты, внакладе не останетесь: на прилавках ваших "Казнь Богини Света" - заверяю! - не залежится. А в первую очередь выставку показать бы всем новосибирцам - не на отшибе, как сейчас, а в центре города. Такое вот мое предложение городскому комитету по культуре. Или по науке. Или по экологии. Но обязательно полностью, не в урезанном виде.

Ну а я, завороженный увиденным, временно забыл даже про гребенниковский "гравитоплан". Автор утверждает, что в книге "Мой мир" о нем и о многом другом сказано подробно. Только успеть где-то купить эту книгу, может, уже продана: уж очень мал тираж…