Страна шестиногих. В.С. Гребенников. Знание — сила, 1973, №6, с.16-19

В. ГРЕБЕННИКОВ

СТРАНА ШЕСТИНОГИХ

Человек понес бы неисчислимые потери, истребив животные и растительные виды, которые могли бы быть использованы в будущем, а это относится как к мельчайшим микроорганизмам, так и к самым крупным позвоночным. ...на каждом из нас лежит доля ответственности, так как каждый может содействовать либо разрушению, либо сохранению какого-то, хотя бы и очень небольшого, уголка природы.

Ж. ДОРСТ

Летом 1971 года многие березовые колки на юго-западе Омской области являли собой грустное зрелище: несметные полчища гусениц раздели их догола. Это явление, явно выходящее за рамки обычных вспышек численности того или иного вредителя (мы собрали на березах не менее шести разных видов гусениц), не имеет окончательного объяснения. Но не зря, наверное, лесники винят здесь пестициды: после массированного их применения стало заметно меньше мелких насекомоядных птиц, державших под контролем численность лесных вредителей. Не так заметно другое: стало меньше не только птиц, но и таких полезных насекомых, паразитирующих на гусеницах, как крупные наездники ихневмониды. В прежние же годы их было множество на цветах диких зонтичных — взрослые наездники питаются нектаром, а личинки живут в теле живых насекомых.

Отчего же стало меньше наездников?

Причин может быть много, догадываться же можно о двух-трех: они гибнут из-за инсектицидов; те же инсектициды истребили насекомых-хозяев в предыдущие годы — развиваться наездникам стало, так сказать, не на ком; и, наконец, взрослые наездники лишаются привычной пищи, когда повсюду тщательно выкашивают нектароносы.

А сколько других насекомых и иных мелких существ, не менее полезных для сельского и лесного хозяйства, прямо или косвенно страдает от пестицидов, сплошной распашки земель и выкоса трав, пастьбы скота и других видов хозяйственной деятельности! Это муравьи, жуки, мухи-тахины, божьи коровки, златоглазки, стрекозы — все хищники, уничтожающие вредителей, различные землепашцы, агрохимики и санитары, участвующие в почвообразовании,— земляные муравьи, личинки комариков-бибионид, ногохвостки и, наконец, огромная армия насекомых-опылителей, без которых невозможна жизнь множества растений. Ведь шмели, пчелы, цветочные мухи точно так же гибнут при химобработке полей, как и вредители... И звенья экологических цепей, сращенные природой в результате длительной совместной эволюции, хрупко и незаметно для нас лопаются, отчего распадается и вся цепь, а в итоге — гибель ценных организмов и продуктов их жизнедеятельности, почв например.

Встает вопрос: можно ли в течение длительного времени сохранить хотя бы относительное экологическое равновесие на малых охраняемых участках, вкрапленных в сельскохозяйственный, городской и промышленный ландшафты?

В первозданном своем виде такое равновесие, конечно же, не сохранится. Но постепенно здесь сложится равновесие вторичного порядка, иногда очень устойчивое и своеобразное, построенное из большого числа взаимодействующих организмов и окружающих факторов. Эталона девственной природы, конечно, не получится но зато возникнет своеобразный живой уголок, в каждом случае уникальный. дающий пристанище и пищу многим мелким животным, в том числе энтомофагам и опылителям.

Попробуем проделать такой эксперимент. Посреди двора огородим сеткой площадку, скажем, 10×10 метров. Подсыплем свежей земли, положим несколько камней, старое бревно — и оставим все это в покое, так, чтобы ни одна травинка не была примята человеческой ногой, ни один камешек не был передвинут. Потихоньку сам по себе этот пятачок обзаведется своей жизнью: из внесенных с землей или доставленных ветром семян вырастут травы; появятся насекомые, пауки, многоножки — сначала мелочь, затем более крупные. Уголком повлажнее не преминут воспользоваться новые поселенцы — черви и моллюски. А вот и норка грызуна, а там и птичья трель — пичуге явно понравилось спокойное и уютное место.

Микромикрозаповедник начал свою работу...

Ну а для чего все это? — спросит читатель. Нужно ли такое в наш век, ведь у нас есть и настоящие заповедники, где на больших территориях надежно охраняются целые природные комплексы, в том числе и насекомые?

Увы, далеко не все организмы соглашаются жить и размножаться в отведенных для них местах. Многие из них чрезвычайно прочно привязаны к своему природному ареалу, порой очень небольшому, и распахав или застроив его, мы губим, возможно, последний оплот какого-либо неприметного вида. Очень страдают, например, природные колонии диких пчел, столетиями гнездившихся на одном и том же месте. В 1963 году энтомолог Н. Н. Благовещенская нашла и описала такую древнюю колонию пчел дазипод, протянувшуюся более чем на 7 километров вдоль реки Барыша (Ульяновская область) и насчитывающую более семи миллионов жилых гнезд. Но уже к 1965 году этот уникальный пчелоград был уничтожен скотом и людьми, несмотря на самые энергичные попытки Благовещенской спасти его. Если хотя бы на части этой территории был своевременно устроен заказник, это спасло бы пчел — этих ценнейших опылителей сложноцветных растений, в том числе подсолнечника, а также бахчевых культур.

На наших рисунках — представители огромной армии насекомых, многие из которых верно служат человеку. Фотографии, помещенные на мой странице, сделаны в заказнике. На нижней — домик для шмелей.

Фото В. Гребенникова, Ю. Аракчеева

О том, какие неисчерпаемые для человека возможности хранит мир насекомых, можно судить по другому примеру, куда более утешительному. Нет, как оказалось, лучшего опылителя люцерны, чем одиночная пчела мегахила ротундата. По качеству работы эти быстрые сноровистые насекомые оставили далеко позади такого признанного специалиста по перекрестному опылению, как домашняя пчела. Все дело было в том, удастся ли мегахил разводить искусственно. Результат превзошел все ожидания: эту пчелу не только удалось полностью превратить в домашнее животное, все развитие которого проходит под контролем человека в специальных пластиковых блоках, но и получать с ее помощью десяти- и даже тринадцатикратные прибавки урожая семян люцерны — этой ценнейшей кормовой культуры.

Из всего огромного семейства пчелиных человеку понадобились пока считанные виды, но нет никакого сомнения в том, что среди неизученных групп найдутся первоклассные опылители других важных для человека растений. Отсюда вывод: места, где живут мелкие организмы, полезные сейчас, или такие, что могут оказаться полезными в будущем, нужно сохранить как резерваты. Сохранить полностью: не косить и по возможности не топтать траву, давая ей отцвести и обсемениться, не убирать отмирающие деревья, где находят пристанище одиночные пчелы и осы, не трогать даже валежник, пни, гнилушки — без них не могут существовать многие виды муравьев и других существ, — не рвать грибы, ягоды, цветы. Такой заказник явится своеобразным фондом, откуда для научных исследований можно брать нужные виды мелких организмов.

Другая роль микрозаповедников и микрозаказников не менее существенна: вкрапленные в сельскохозяйственный ландшафт, они станут производителями ряда полезных организмов, в частности энтомофагов, перекочевывающих на соседние поля и леса и производящих там столь нужную нам работу по истреблению вредителей. Кто знает, постигла бы омские березы столь печальная судьба, если бы такие заказники уже существовали в достаточном количестве?

Кстати, вернемся к пострадавшим березам еще ненадолго: хочется сказать несколько слов о могуществе сил саморегулирования. Из нескольких гусениц, взятых с тех берез и помещенных в садок, окуклились только две, остальные погибли, вероятно от болезней. Из двух куколок одна также погибла, а из оставшейся вышел... превосходный экземпляр наездника ихневмониды. Новое поколение энтомофагов приступило к своим обязанностям. Но, увы, до его появления на свет вредители натворили много бед, среди лета оставив от красавиц-берез одни стволы да ветки.

Территории микрозаповедников могут быть совсем невелики. Как не вспомнить сейчас славного натуралиста Жана-Анри Фабра, 150-летие со дня рождения которого отмечают в этом году энтомологи всего мира. По сути дела, микрозаповедник для насекомых и наблюдений над ними Фабр организовал — впервые в мире — на совершенно негодном, с точки зрения хозяйственника, пустыре, купив его уже на склоне лет. Знаменитый Гармас (так называется это место), давший Фабру бесценный материал для наблюдений, теперь служит местом паломничества туристов со всего света. Не будет преувеличением сказать, что именно здесь, в Гармасе, начала свое становление энтомологическая этология — наука о поведении насекомых. Площадь же этого, сделавшегося знаменитым каменистого неудобья — менее гектара.

Микрозаповедники могли бы в какой то мере сохранить не только полезные в хозяйственном отношении виды, но и такие, что украшают наши ноля и леса, или те, что стали сегодня редкими. А таких немало даже в центральной России: на глазах энтомологов одного- двух поколений становятся музейными редкостями ранее обычные во многих местах жук-олень, большой дубовый усач, бабочки Аполлон, гигантский бескрылый кузнечик — стенная дыбка. В ряде районов, особенно в зоне интенсивного земледелия, исчезают мелкие организмы. оживлявшие и украшавшие природу: бабочки — адмирал, подалирий, махаон, перламутровки, крупные жуки-бронзовки, жук-носорог, травяные улитки. Для процветания этих животных достаточно было бы сохранить совсем маленькие уголки природы.

Не следует забывать и о том, что мир насекомых и пауков — неисчерпаемый кладезь мудростей для биоников, кибернетиков дизайнеров, медиков. Изучать же устройство и действие замечательных инструментов, которыми наделены эти создания, можно лишь на живых объектах. Сохранить их для будущих поколений инженеров Биологической Эры — не менее важная задача.

Словом, микрозаповедники, на наш взгляд, так же необходимы, как и макро. И мы рады сообщить, что первый такой микрозаповедник в стране уже есть — это заказник по охране шмелей в Исилькульском районе.

О том, как выглядит наш заказник, читатель может судить по фотографиям и схематическому плану. В его территорию входят несколько типичных для этих мест березово-осиновых колков, их опушки и большая поляна посредине. Окружают участок пшеничные поля.

Заказник был организован на базе при родной популяции шмелем для того, чтобы охранять и привлекать их. Как известно, эти насекомые — первоклассные опылители клевера и ряда других культурных и диких растений, но они быстро вытесняются человеком и исчезают. Кроме шмелей, здесь взят под охрану весь растительно-животный комплекс.

Первая серия экспериментов в заказнике показала: если травянистый покров сохранять нетронутым (раньше здесь, как и везде вокруг, траву косили), быстро появляется много разнообразных насекомых, в частности одиночных и общественных ос, безвредных бабочек, стрекоз, наездников, полностью сохраняется муравьиное и шмелиное население, a неубранные сухие деревья соблазняют одиночных пчел.

Проводятся здесь и опыты по привлечению шмелей, для чего в землю зарываются комфортабельные квартиры — ящики, наполненные паклей и ватой. Жилища эти во всем напоминают прошлогодние гнезда грызунов, в которых живут многие виды шмелей, и зарываются в землю таким образом, чтобы даже в мелких деталях не нарушался ландшафт: виднеются только входы в жилища. Наблюдатели ходят здесь летом только по особым узким тропкам, а примять травинку или сорвать гриб считается серьезным нарушением правил.

Из 43 заложенных весною 1971 года ульев шмели добровольно заселили 14. Несколько семей было перевезено в заказник из других мест — их адреса с готовностью сообщают жители района после объявлений по местному радио и в газете. Подсчет показал, что в августе население шмелегородка совершало в среднем более шестнадцати тысяч фуражировочных вылетов в день, работая в основном на ближнем люцерновом поле. Если принять во внимание, что шмель обрабатывает цветки в несколько раз быстрее домашней пчелы и что население шмелиной колонии при охране и несложном уходе будет ежегодно возрастать — станет ясно, какую пользу полям принесет такое соседство.

Теперь, когда первый шаг сделан, мыслится, что такие микрозаповедники для насекомых можно и нужно устраивать — и в том числе и на общественных началах — повсюду, где есть поселения полезных и интересных организмов. Сколько мелкой живности еще гнездится по оврагам, обрывам балок, обочинам дорог, старым паркам, лесопосадкам! Немало здесь и любопытных растений. Основное, от чего нужно уберечь эти муравьиные, шмелиные, орхидейные, улиточьи города — это вытаптывание и выкашивание растительности. Если это удастся сделать, заповедник будет жить.

Очень важно, чтобы участок как можно меньше страдал при химобработках соседних попей, а для этого необходимо найти общий язык с работниками службы защиты растений. Методическую же помощь в самой работе заказников могли бы оказывать соответствующие институты, в частности республиканские институты защиты растений с их лабораториями биометода и сельскохозяйственной энтомологии.

Какому совхозу, заводу, школе не хочется сейчас быть обладателем или шефом своего заповедника? Небольшой — да свой! В этом и заключается надежная охрана такого заповедника безо всяких материальных затрат, за исключением разве легкой ограды. В шмелином заказнике так и было: о нем в округе все знали, и все — от мала до велика — помогали. Иначе, без помощи общественности, создать бы заказник не удалось.

А теперь прикиньте, насколько может воз расти общая площадь охраняемых территорий, если микрозаповедники (облисполкомы вправе утверждать участки площадью до 10 гектаров) возникнут хотя бы по одному на каждый район. Сопоставьте эту цифру с площадью имеющихся макрозаповедников (заодно вспомните, что в зоне интенсивного земледелия и плотного населения таких макро уже не устроить). И придете к выводу, что эта новая форма охраны природы и рациональна, и вполне доступна.

Жизнь стоит только защитить — а это так нетрудно! — и она начнет кипеть в поразительном многообразии даже на маленьких пятачках. Пусть только их будет как можно больше — этих живых музеев под открытым небом, хранилищ живых существ, уголков природы, той самой Природы, которой человечество обязано своим существованием.