Тайна сныть-травы. В.С. Гребенников. Наука и жизнь, 2000, №6, с.20-22

• Лицом к лицу с природой

Тайна сныть-травы

В. Гребенников, агроэколог.

Наезднички-эвхаритиды — таинственные, редчайшие насекомые, чьи микроскопические личинки отправляются в дальние странствия на муравьях-кампонотусах (древоточцах). Рисунки к статье сделаны автором.

В иные летние дни раскидистые соцветия зонтичных растений: борщевика, морковника, дягиля, сныти — буквально истекали нектаром, особенно в тех уголках луговин и опушек, где было мало насекомых-нектаролюбов. Мы с внуком даже забавлялись тем, что прикладывались языком к сладким медовым соцветиям. Сколько нектара пропадает зря! Я набрал целый букет цветущих зонтиков, чтобы дома хорошенько разглядеть цветки в бинокулярный микроскоп и узнать, где и как образуются, хранятся и выдаются насекомым капельки сладкого угощения.

Поставив банку с букетом на стол, я снял головку микроскопа со штатива и, действуя ею, как биноклем, с руки, стал обследовать зонтики. Букет тотчас превратился в дивную страну с зелеными закоулками между стеблями и листьями, с круглыми и гранеными возносящимися вверх стволами-колоннами, а нехитрые цветочки сибирских скромных травок — в цветки каких-то сказочных неземных растений, очаровательно-белых, желтовато-янтарных, с нежными тычинками и толстенькими лепестками. С этакими красивейшими изгибами, напоминающими стилизованные формы коринфских капителей древнегреческих храмов.

Внук Андрюша, разглядывающий насекомых. Ему пять лет. Портрет написан масляными красками.

Путешествуя с бинокуляром в этих амазонских дебрях, замечаю: лепестки некоторых цветков дягиля и сныти испещрены мельчайшими коричневыми точками — не иначе это следы каких-то неблагодарных едоков-насекомых. Однако частички следов вроде бы шевелятся. Сорвал цветок, положил его на столик микроскопа, вновь установленного на штативе, и увидел три точки несказанно махоньких, микроскопических пиявочек. Они шевелились и напоминали то рыбок, то прикрепленные узким концом к растению восклицательные знаки. Некоторые медленно и ритмично покачивались, изгибаясь в стороны.

Применив более сильное увеличение, я вдруг увидел, что тельца неизвестных крохотных червей явно сегментированы и снабжены головкой, в которой просвечивают острые жвалы-крючочки. Значит, мои зверушки относятся к членистоногим: но откуда и как они попали на цветы?

И тут я вспомнил: несколькими днями раньше мы с внуком собирали насекомых, относящихся к группе наездников, — крупных, горбатых, черной окраски с зеленым отливом и блестящим сияюще-черным брюшком, которое, если смотреть сверху, тонкое, а сбоку — странным образом треугольное. Наезднички были очень смирные, собирали мы их руками, как темно-зеленые драгоценные камешки, аккуратно разложенные на зонтиках сныть-травы, морковника и дягиля. Сидели они на еще не распустившихся бутончиках, видимо, сладкий нектар их не интересовал. А не связаны ли, подумал я, между собой странные насекомые на зонтиках и микроскопические червячки на самих этих же цветках?

Работа Андрюши гуашью: златоглазка у подорожника. Делай, как я, да поглядывай на натуру — таков один из моих методов обучения.

Проверить предположение оказалось нетрудно. Поместив чистое растеньице морковника в банку и вытряхнув туда же наездников, я обнаружил через несколько дней в бутонах кучки овальных микроскопических яиц. Еще неделя — и из них вывелись пиявочки. Стоящие торчком на хвостиках, они напоминали своим видом восклицательные и вопросительные знаки.

Пиявочки мгновенно и очень ловко перескакивали на любой движущийся у цветка предмет: кончик иглы, бумажку, пинцет, стоило лишь приблизить приманку на досягаемое расстояние. Но убедившись, что это обман, личинки начинали тревожно ползать по предметам, забавно прикрепляясь к ним то головкой, то хвостиком.

Шли дни. Личинки явно не подрастали, все так же рассевшись по краям уже завядших лепестков, они терпеливо тянулись, слегка покачиваясь в пространстве. Кого я только не подсаживал к ним на цветки: диких пчел, мух, жуков.

Но мои терпеливые зверушки отказывались от всякой еды (меда, мясного сока), они ждали своего таинственного хозяина.

Я сижу на краешке заповедной луговины и, как прежде, не могу наглядеться на изумрудное море трав с кипенно-белыми облаками медово-душистых таволг, высокими синими стрелками вероник, ажурными светлыми шарами дудников и снытей. На каждом цветке или в воздухе над ним — насекомые.

Пришла осень. Отцвели последние цветы сибирских луговин и опушек. Погибли и мои невольники-наезднички, и их крохотные, не видимые глазом личинки. Остались лишь рисунки в моем альбоме, скупые строчки записей да неразгаданные тайны. Выяснил я все позже. Увы, не сам: помогли книги. Хотя разгадка и была совсем рядом...

Цикл развития эвхаритиды (так называются эти наездники) оказался следующим. Микроскопическая ее личинка — планидий прицепляется к волоскам работяги-муравья, приползшего на растение за сладким лакомством, и отправляется вместе с ним в муравейник, а там уже переползает на личинку муравья, проникает внутрь ее и начинает расти. Позже из традиционного шелкового кокона муравья появляется уже не муравей, а крылатая взрослая эвхаритида, которая выбирается из муравейника и улетает.

Теперь мне стало понятным преимущество необычной горбатой формы тела и гладкого полированного брюшка эвхаритиды: такое бронированное существо выберется целым из самого воинственного муравейника. А то, что собранные нами эвхаритиды были довольно крупными, означало, что сравнительно маленькой личинки рыжего или лугового муравья им для развития недостаточно и что наездники воспитаны на более объемистом пайке. Подозрение мое пало на древоточцев — здоровенных черных муравьищ, чью семью я частенько навещал на опушке. Впрочем, паразитирование эвхаритид именно на этом виде муравьев пока не более чем моя догадка.

Но, если теперь вновь увижу крохотных планидий на цветках сныть-травы или морковника, непременно постараюсь докопаться до самой сути явления. Беда только в том, что все опушки и поляны наших лесов так тщательно обкашивают, что многие травы не успевают отцвести и обсемениться, и все реже и реже встречаешь теперь белые и желтые ажурные зонтики с черно-зелеными драгоценными камешками — таинственными эвхаритидами.